Мобилизационный потенциал российского социума: экологический аспект

Термин «мобилизация» воспринимается неоднозначно, потому
что связанные с ним процессы в советской истории полны драма-
тизма. В ответ на возникающие угрозы (голод, военная интервенция,
необходимость иметь индустрию и т. п.) осуществлялись как добро-
вольные, так и принудительные акции, которые вынуждали миллио-
ны людей сосредоточить свою волю, энергию, интеллект на том, что-
бы исполнить соответствующую функцию и при этом выжить. После
устранения угроз жизнь возвращалась в свою колею, хотя полного их
преодоления и возникновения новых рискогенных ситуаций, как ока-
залось, не наступало. Прежде всего, оставалась рискогенность, иду-
щая от природной среды, которая проявлялась в несовпадении сроков
погодных условий, необходимых для выращивания хорошего урожая,
что влекло за собой глубокие социальные последствия организации
жизни. Неурожай для селянина означал уменьшение ожидаемых ре-
сурсов для содержания на подворье домашних животных и решения
многочисленных проблем – от приобретения одежды, обуви, топлива,
обучения детей и т.д., и т.п.
Своеобразием отличалось и пространство мобильности: она мог-
ла быть направлена, прежде всего, на преодоление стихийных бед-
ствий, тягот при смене места жительства, коллективные трудовые
акции (ирригационные сооружения, помощь престарелым и вдовам
и др.).
Мобилизационная составляющая жизни трудовых коллективов в
советский период вообще играла ведущую роль в социальной полити-
ке. Органы КПСС, комсомола, профсоюзов осуществляли целый ком-
плекс мер, направленных на организацию разного рода акций моби-
лизационного характера. Например, в сельском хозяйстве – это сдача
государству зерна сверх плана, переориентация хозяйственной жизнипод выращивание кукурузы, кроликов, птицы,
передачу скота из личного семейного хозяйства в
колхозы и совхозы. В хорошие урожайные годы
требовалась мобилизации рабочих заводов, быв-
ших механизаторов для уборки урожая не толь-
ко в своем, но и других регионов. Мобилизация
студентов и школьников для помощи местным
колхозам в уборке урожая также была обычной
практикой.
Часть этих мобилизаций осуществлялась
по отработанной годами схеме, хотя результаты
не всегда соответствовали поставленным целям,
особенно те, что изначально носили волюнта-
ристский характер. Эта политика, а также внеш-
ние угрозы, пережитая Великая Отечественная
война поддерживали мобилизационное состо-
яние в обществе. Однако «удельный вес» само-
организованности в нем не мог быть большим,
поскольку то, что не было заранее одобрено вла-
стью, не получало поддержки и даже пресека-
лось.
Каждое поколение застает ту окружающую
среду, которую оставили им предки. Она мо-
жет быть более или менее благоприятной для
жизни, богатой или обедневшей ресурсами для
осуществления хозяйственной деятельности. В
то же время существуют общие предпосылки из-
менений в состоянии природной среды, которые
по масштабу охвата и глубине воздействия явля-
ются глобальными и вносят особую напряжен-
ность в отношения субъектов природопользова-
ния. Человечество не может избежать того, что
в окружающую среду загрязняющие вещества
будут поступать в результате как природных про-
цессов (например извержений вулканов, эрозии
почв, пожаров, выветривания горных пород), так
и антропогенной деятельности (добычи и пере-
работки полезных ископаемых, сжигания топли-
ва, применения минеральных удобрений и т. д.).
Все большую опасность представляют различ-
ные формы антропогенного загрязнения среды.
Их неуклонно возрастающие масштабы дости-
гают в отдельных регионах такого уровня, при
котором естественный гомеостаз экосистемы не
в состоянии нейтрализовать вредное влияние
техногенных загрязнений. Происходит накопле-
ние стойких загрязняющих соединений, напри-
мер, таких как некоторые пестициды, а также
естественно разлагающихся или усваиваемых
веществ, к числу которых относятся удобрения,
тяжелые металлы и др. Связанные с этим нару-
шения природной среды приводят к сокращению
численности и видового разнообразия предста-
вителей флоры и фауны, снижению устойчиво-
сти и продуктивности сложившихся экосистем.
На фоне стремительного распада воспроиз-
водственной функции природной среды в аспек-
те сохранения биологического и социального
здоровья нации работающее население выступа-
ет в двоякой роли. С одной стороны, оно либо
сдерживает разрушительные процессы (при
строгом соблюдении экологических норм), либо
вносит свой вклад в ухудшение ситуации (при
неполном соответствии деятельности экологи-
ческим императивам и/или попустительском от-
ношении к отдельным фактам загрязнения окру-
жающей среды). С другой стороны, население
всегда остается страдающей стороной, посколь-
ку не обладает достаточными ресурсами перед
лицом крупномасштабных процессов техноген-
ного воздействия на природную среду, которое
из года в год неизменно возрастает. Основани-
ем к тому, чтобы мобилизационность стала со-
держанием повседневности, является состояние
окружающей среды.
Например, из ежегодно сбрасываемых
52 куб. км сточных вод только 11% проходят
очистку. Не отвечают санитарным нормам око-
ло 40% поверхностных, 25% подземных источ-
ников питьевой воды. Практически не учиты-
ваются экстремальные сбросы предприятий, а
ведь именно они наиболее опасны. Около 10%
населения России потребляет воду, не соответ-
ствующую стандартам безопасности. Основную
угрозу представляют отвалы добывающих пред-
приятий, ливневые и талые воды, сточные воды
ЖКХ, вырубка лесов, распашка земель, застрой-
ка жилыми и промышленными объектами охран-
ных зон1.
По официальным данным, общий объем
всех отходов в России – около 4 млрд тонн в
год. Средний показатель образования в РФ твер-
дых бытовых отходов (ТБО) в 2012 г. составил
0,4 тонны на душу населения. На территории
России в отвалах и хранилищах накоплено око-
ло 90 млрд тонн твердых отходов, опасных для
жизни людей. Переработке подвергается не бо-
лее 30% промышленных отходов и 13,6% ТБО.
Радиационные отходы, суммарная активность
которых оценивается в 4 млрд кюри, хранятся в
переполненных, физически и морально устарев-
ших хранилищах; 20 млн человек испытывают
последствия радиационного загрязнения. Тем не
менее и в этих условиях Росатом РФ пролоббиро-
вал ввоз на территорию России ядерного топлива
из реакторов зарубежных АЭС. В настоящее вре-
мя около 40% территории, где проживают более
60% россиян, экологически неблагополучны2.
Начало XXI в. ознаменовалось широкомас-
штабными экокатастрофами, которые причи-
нили огромный ущерб. Добавим, эти пожары,
равно как и наводнения в Крымске и на Дальнем
Востоке, явились тестом на уровень мобилизаци-
онного компонента культуры современного рос-
сийского социума. Экокатастрофы – явление не
только природное, но и социальное, во-первых,
потому что в них содержится большая рукот-
ворная доля, во-вторых, само предшествующее
вмешательство человека в природные процессы
осуществлялось в соответствии с достигнутой
индустриальной мощью, в-третьих – природо-
пользование строится на общей культуре различ-ных агентов, отражается в каждом шаге их, будь
то добыча нефти, газа, минералов или обычный
маршрут сельского механизатора, который не
всегда заботится о сохранении естественных
ландшафтов, т.е. социальную самоорганизацию
определяет господствующая культура, ее «неви-
димая рука».
Самым масштабным в ПФО был пожар
2010 г. в Нижегородской области: без крова оста-
лось 852 семьи в 42 населенных пунктах3. Ущерб
от лесных пожаров составил в Нижегородской
области 15 млрд рублей. Более чем в 60% слу-
чаев огонь в леса пришел с территории сельско-
хозяйственных угодий, 16% пожаров возникли
в самих лесах из-за неосторожного обращения
граждан с огнем. Ущерб от лесных пожаров в
Саратовской области, по предварительным дан-
ным, составил 32 млн руб.4
В августе 2010 г. в тушении возгорания
были задействованы почти 8 тыс. человек, в том
числе 1,2 тыс. добровольцев, а также 941 еди-
ница техники. В Нижегородской области эколо-
гический ущерб от лесных пожаров превысил
15 млрд руб.5 Приведем наблюдения участников
тушения пожаров в 2010 г., высказанные ими в
ходе опроса, проведенного авторами в 2011 г. в
сельских населенных пунктах Нижегородской
области (выборка простая случайная, объем вы-
борки – 227 человек): «Я работал мастером леса
и вместе с лесниками ездил тушить лесные по-
жары. Работал вместе с рабочими, как и они. В
то время я считал себя простым рабочим. Когда
началось массовое возгорание лесных насажде-
ний, собралась масса добровольцев». Но были
и другие оценки: «Людям безразлично все, что
происходит вокруг. Они думают только о себе.
Кто-то принимает активное участие при туше-
нии лесного пожара, а кто-то стоит в стороне и
никуда не торопится, находит какие-то отговор-
ки, чтобы не работать. Отсюда следует, что не
все так хорошо, как хотелось бы»; «Никого не
интересует ничего…»; «Солдаты (направленные
для борьбы с пожарами. – Г. Ш.) поедят, лягут
и ждут...»; «Многие добровольцы, которые при-
езжали из других районов от предприятия, не хо-
тели ответственно работать и работали халатно.
Они говорили, что им с заводов платят вдвойне
за день, вот они и приехали, а работать каче-
ственно не хотят».
Еще одна особенность: мужчины всех воз-
растов выражают более активную позицию, го-
товы лично тушить возникшие на их глазах по-
жары, женщины более склонны к тому, чтобы
сообщить о пожаре «кому следует». Пожилые
женщины не проявляют готовности сделать за-
мечание группе людей, разжигающих костры в
лесу, да и тушить пожар, возникший на их гла-
зах, они не готовы. Схожие показатели – в оцен-
ке изменений ландшафтов в связи с ослаблением
агрокультуры (зарастание пашни кустарником),
техническим вмешательством (проведение тру-
бопроводов, сооружения объектов нефте- и газо-
добычи и т.п.). Этот факт на уровне пассивного
созерцания признается, но никто не видит путей
изменения ситуации.
В отношении мобилизационной готовно-
сти сельские жители опережают горожан, что
характерно для всех демографических групп.
Это вполне объяснимо: пожары в городе, как
правило, точечные, быстро локализуются, для
чего есть необходимая противопожарная инфра-
структура и службы; в сельских условиях возго-
рание в окрестностях деревни легко переходит
на само поселение, дома жителей. Следует об-
ратить внимание и на некоторые перемены в вос-
приятии ландшафтов сельскими жителями. Оно
стало приближаться к городским стандартам, т.е.
ценится как место отдыха, сбора грибов и ягод,
причем чем моложе селяне, тем это выражено
более четко. Другие, типично крестьянские, ин-
тересы к природной среде (место выпаса скота,
заготовки сена, дров) выражены слабее, особен-
но у молодежи (17–30 лет) и пожилых (50 лет и
старше). Причины этого надо искать в социаль-
но-экономической обстановке, сложившейся в
селах вследствие аграрной реформы. Молодые
люди ищут лакуны трудовой занятости вне села,
им не нужны ни пастбища для скота, ни сено, ни
дрова. Пожилые не могут содержать такое под-
ворье, которому нужны продукты окружающих
село ландшафтов6.
Сельские жители осознают, что с ухудшени-
ем экологической ситуации постепенно разру-
шаются традиционные преимущества сельского
образа жизни, присущие исключительно внего-
родскому пространству. По данным исследова-
ния, проведенного при участии авторов в селах
Новосибирской и Саратовской областей в 2011 г.,
только 37% респондентов, характеризуя качество
окружающей среды, выбрали альтернативу «жи-
вем на природе, воздух чистый, свежий». Для
большинства сельских жителей – 63% участни-
ков опроса – сегодня наиболее актуальной про-
блемой является низкое качество питьевой воды;
каждый четвертый обеспокоен проблемой уве-
личения числа стихийных мусорных свалок, со-
стоянием скотомогильников.
Результаты опроса, проведенного фон-
дом «Общественное мнение» 12–13 мая 2012 г.
(43 региона России, 100 населенных пунктов,
1500 респондентов, из них 405 проживают в
сельской местности), показали, что более 70%
сельских жителей обеспокоены состоянием эко-
логии в их населенном пункте7. С каждым годом
не только горожане, но и жители сел все более
негативно оценивают состояние окружающей
среды в местах проживания. По данным всерос-
сийских опросов ВЦИОМ (1600 респондентов в
153 населенных пунктах 46 регионов России) в
декабре 2010 г., как и в июле 2005 г., благополуч-
ным его считали чуть больше половины сельских
респондентов, в целом по массиву такого мненияпридерживалось 41 и 44% опрошенных соответ-
ственно. Однако, если в 2005 г. 22% сельских ре-
спондентов оценивали состояние окружающей
среды как вполне благополучное, то в декабре
2010 г. – 12%. На оценку качества окружающей
среды в целом существенное влияние оказывает
экологическая ситуация на момент опроса. Так,
в разгар аномально жаркого лета 2010 г. только
34% селян ответили, что считают экологическую
обстановку благополучной8.
В качестве конкретных проявлений ухуд-
шения экологии сельские жители чаще всего от-
мечают загрязнение водоемов (50%), ухудшение
здоровья людей (44%), загазованность воздуха
(42%). Значимость этого фактора существенно
возросла в связи с лесными и степными пожа-
рами 2010 г. Все чаще жителей российских сел
беспокоят проблемы антисанитарного состояния
территорий сельских поселений (в 2005 г. это от-
метили 32% участников опроса, в 2010 г. – уже
42%9).
Постепенно изменяются и представление
сельских жителей о том, кто отвечает за состо-
яние окружающей среды. Хотя, в отличие от го-
рода, на селе в 2010 г., как и в 2005г., прерогати-
ва осталась за местными органами власти (28 и
22% соответственно), респонденты чаще стали
возлагать ответственность на федеральные орга-
ны власти (12% в 2005 г. и 22% в 2010 г.). Аль-
тернатива «сами люди» в 2010 г. упоминалась в
несколько реже, чем 7 лет назад (12 и 15%). Па-
радоксально, но лишь 2% респондентов (на селе
1%), считают, что ответственность за состояние
экологии должны нести предприятия, одни из
основных виновников загрязнения окружающей
среды10.
О. Н. Яницкий, оценивая лесные пожары
2010 г., пришел к выводу, что лес, являвшийся в
течение многих веков защитником и кормильцем,
сейчас стал потенциальным источником смер-
тельной опасности. «На языке этносоциологии
это называется эффектом многократного превы-
шения несущей способности среды обитания»11.
Данные нашего исследования подтверждают эту
мысль не только в отношении леса, но и всего
природного ландшафта как пространства, пред-
назначенного для удовлетворения потребностей
разных акторов. Одним из них нужен животный
мир, другим – пиломатериалы, третьим – сырье
недр, четвертым – просто земельные угодья, где
не обитает никто, но их можно сделать источни-
ком наживы. И каждый из акторов, целых корпо-
раций видят свои цели секторально и осваивает
их, используя институционально правовые и не-
правовые ресурсы. Аналитики этих процессов
обычно аппелируют к государству как главному
арбитру справедливого подхода к использова-
нию природной среды. Однако нельзя забывать,
что под давлением сил лоббирования нередко и
государственными органами принимаются ре-
шения, не выдерживающие критики, что и под-
держивает дисбалансы в природной среде, и
углубляет дифференциацию людей по условиям
жизни. Отсюда вытекает потребность в активи-
зации самоорганизующихся негосударственных,
некоммерческих групп, которые во всем мире
подталкивают общество и сознание его граждан
к бережному отношению к природной среде.
Российское экологическое законодатель-
ство не соответствует международным нормам
и стандартам. Изменения, которые были в него
внесены в последние несколько лет, не только не
способствуют нормализации и улучшению эко-
логической обстановки, а, наоборот, приводят
к еще большему антропогенному воздействию
на природную среду, уменьшению рекреацион-
ных зон, отсутствию экономических стимулов
к модернизации производств и технологий, что
неизбежно ведет к увеличению случаев экологи-
ческих нарушений. Растут темпы уничтожения
лесных массивов и зеленых зон городов, умень-
шаются границы особо охраняемых природных
территорий, ведется строительство на террито-
риях и объектах, находящихся под охраной Все-
мирного наследия ЮНЕСКО и в водоохранных
зонах, и многое другое.
Большинство поручений Президента РФ
и Правительства РФ, данных по итогам состо-
явшихся в 2010–2012 гг. заседаний Президиу-
ма Государственного совета РФ, посвященных
реформированию системы государственного
управления в сфере охраны окружающей среды,
реализованы не в полной мере, либо практиче-
ски не выполнены12.
О. Н. Яницкий наметил три этапа эволюции
изменения установившихся взаимоотношений с
природой за счет влияния социологической на-
уки и постижения разными слоями общества но-
вых метафизических представлений о будущем.
Первый этап: воздействие экологического
знания на все сферы коллективного действия.
Среди понятий, которые должны приниматься
как должное, особое место занимают «несущая
способность» различных социо-природных си-
стем, что в практике означает следование более
строгим нормативам антропогенных нагрузок на
ландшафты. На наш взгляд, этот этап, хотя он на-
чался в советское время, продолжается и сегод-
ня, причем власть сделала немало послаблений
субъектам природопользования, чтобы они мог-
ли свободнее (добавим, и безответственнее) из-
влекать дополнительные ресурсы.
Суть второго этапа в интеракции «внешних»
экологических ограничений с внутренними со-
циальными регуляторами. В экономической по-
литике экологические регуляторы встраиваются
в существующие рыночные механизмы, произ-
водство экологически чистой продукции, без-
опасных жилищ и предметов быта. В современ-
ных условиях к результатам процессов первого
и второго этапов добавились факты, свидетель-
ствующие о вступлении в стадию «обществариска», которая имеет глобальное, локальное и
персональное измерения, т.е. риск-рефлексия
индивидов и коллективных акторов становится
осью, вокруг которой вращаются дискурсы на
разных площадках. Особенность их во все боль-
шем признании того, что никому невозможно
дистанцироваться от угроз, идущих от рисков,
создаваемых каждым актом общественного про-
изводства. Никакие оазисы, вроде Рублевки или
бункеров в недрах гор, уже не спасут от гло-
бальных экокатастроф, к которым подталкивают
сами люди.
Общей теоретической основой современно-
го (третьего) этапа социальной интерпретации
экологического знания становится концепция
«общества риска». Главной его политической
характеристикой является «перемещение «эко-
логического вопроса в центр публичного дис-
курса»13.
Наиболее эффективными мерами улучше-
ния экологической ситуации и сохранения окру-
жающей среды, по мнению участников опроса,
являются: ужесточение наказания нарушителей
экологического законодательства (37% по масси-
ву в целом и 39% по селу); сохранение и расши-
рение заповедников и природоохранных зон (по
25%); принятие экологических стандартов (21 и
22% соответственно). Несколько выше на селе,
по сравнению с городом, оценивают значение
различных экологических мероприятий (сбор
подписей, проведение субботников). Менее 10%
респондентов, принявших участие в опросе, ве-
рят в то, что на состояние окружающей среды
могут повлиять такие меры, как деятельность
экологических организаций, передачи экологи-
ческой направленности на теле- и радиоканалах,
реализация экологических образовательных про-
грамм14.
Следует отметить, что если за состояние
экологии в целом большая часть респондентов
практически снимает ответственность с отдель-
ных граждан и общественных организаций, то
когда вопрос относится к экологической ситуа-
ции непосредственно в местах их проживания,
ситуация существенно меняется. По данным
опроса ФОМ, проведенного в мае 2012 г., на во-
прос о том, могут ли рядовые граждане сделать
что-либо для защиты природы в своих городах
и селах, в целом по массиву только каждый чет-
вертый респондент ответил отрицательно. Сре-
ди городского населения уверенность граждан
в своих силах обратно пропорциональна чис-
ленности населения данного типа поселения. В
городах с численностью населения до 250 тыс.
человек положительный ответ дали 75% участ-
ников опроса, в мегаполисах – чуть больше 60%.
К сожалению, в данном случае жители сел в сво-
их ответах оказались ближе к жителям мегапо-
лисов, альтернативу «могут» отметили 66%.
Все субъекты природопользования в той или
иной степени вносят свой негативный вклад в
состояние природной среды, однако общего со-
гласия как преодолевать его, пока не достигнуто.
Многие вопросы сохранения окружающей среды
находятся в компетенции государства и трансна-
циональных корпораций, и далеко не всегда об-
щие проблемы выживания планеты Земля стоят
на первом месте, уступая позиции «экономиче-
ская выгода сейчас, плата за загрязнение потом».
Ускорение темпов жизни, насыщение техниче-
скими средствами среды обитания, урбанизация
также затрудняют достижение разумного балан-
са между интересами отдельных субъектов и со-
хранением окружающей среды.
Сегодня не только расчеты специалистов, но
и опыт ряда стран показывает, что совместить
развитие производства и сохранение животно-
го и растительного мира вполне возможно (по
крайней мере, в пределах минимизации эколо-
гического ущерба). Широкий общественный
резонанс в последнее десятилетие получила кон-
цепция «зеленой экономики» – системы видов
экономической деятельности, обеспечивающих
рост благосостояния человека, не создавая угро-
зы экологического дефицита или значительных
экологических рисков для следующих поколе-
ний15. Однако в настоящее время для России ско-
рее характерна несовместимость интересов эко-
логии и экономики. Большие и малые субъекты
природопользования соревнуются в том, чтобы
«все богатства взять из-под земли», наращивая
масштабы и интенсивность использования недр,
почвы, лесов и водоемов. Главный модератор
этого процесса – рынок, и чем слабее государ-
ственное регулирование и общественный кон-
троль, тем больше стихии в природопользовании
и столкновений интересов не только тех, кто ак-
тивно вмешивается в природные процессы, но и
массовых слоев населения городов и сел, нужда-
ющихся в чистых продуктах питания, воде и воз-
духе. Для охраны окружающей среды в районах
размещения аграрного производства требуется
постоянный мониторинг состояния воздушной
среды, почвы, воды. Необходимы изменения и в
институциональной базе природопользования в
контексте того, чтобы природопользователи не
выкупали право на ущерб природе, а были бы
заинтересованы в применении экологически чи-
стых технологий.
Работа выполнена при финансовой под-
держке РГНФ (грант №12-03-00237).